III

День почему-то тянулся медленно.

Ренисенб терзало беспокойство. Она то выходила из дому на галерею, то шла к водоему, то возвращалась обратно в дом.

В полдень Имхотеп вернулся. Ему подали еду, он поел и уселся на галерее. Ренисенб пристроилась рядом.

Она сидела, обхватив руками колени, и время от времени поглядывала на отца. На его лице было все то же отсутствующее выражение, смешанное с недоумением. Имхотеп почти не говорил. Только раз-другой тяжело вздохнул.

Потом встрепенулся и послал за Хенет. Но Хенет не было - она понесла холсты бальзамировщикам.

Ренисенб спросила у отца, где Хори и Яхмос.

- Хори ушел на дальние поля льна. Там надо провести подсчет. А Яхмос здесь, на ближних полях. Теперь все на нем… Когда Себека и Ипи не стало. Бедные мои сыновья…

Ренисенб попыталась отвлечь его.

- А разве Камени не может присматривать за работами?

- Камени? А кто такой Камени? У меня нет сына по имени Камени.

- Писец Камени. Камени, которому надлежит стать моим мужем.

Он уставился на нее.

- Твоим мужем, Ренисенб? Но ведь ты выходишь замуж за Хея.

Она вздохнула и промолчала. Жестоко каждый раз поправлять его.

Спустя некоторое время он, однако, очнулся, потому что воскликнул:

- Ты спрашивала про Камени? Он пошел на пивоварню отдать кое-какие распоряжения надсмотрщику. Надо и мне, пожалуй, туда сходить.

И зашагал прочь, бормоча что-то себе под нос, вид у него был такой самоуверенный, что Ренисенб даже воспряла духом.

Быть может, подобное затмение разума - явление временное?

Она огляделась. Что-то зловещее почудилось ей в том безмолвии, что царило в доме и на дворе. Дети играли на дальнем конце водоема. Кайт с ними не было. Интересно, где она, подумала Ренисенб.

На галерею вышла Хенет. Оглядевшись, робко подошла к Ренисенб. И заговорила-заныла с прежней покорностью:

- Я все ждала, пока мы останемся наедине, Ренисенб.

- А зачем я тебе нужна, Хенет?

Хенет понизила голос:

- Хори попросил меня передать тебе кое-что.

- Что именно? - жадно спросила Ренисенб.

- Он сказал, чтобы ты поднялась к гробнице.

- Сейчас?

- Нет. За час до заката, сказал он. Если его не будет, он просил, чтобы ты его подождала. Это очень важно, сказал он. - Хенет помолчала, а потом добавила: - Мне велено было дождаться, когда ты останешься одна - чтобы никто не подслушал.

И скользнула обратно в дом.

У Ренисенб стало легче на душе. Ее радовала мысль, что она пойдет туда, где правят мир и покой. Радовало, что она увидит Хори и сможет поговорить с ним, о чем захочет. Но и удивило, что он передал свое приглашение через Хенет. Тем не менее Хенет хоть и злая, но просьбу Хори она выполнила добросовестно.

"И почему я все время боюсь Хенет? - думала Ренисенб. - Ведь я куда сильнее ее".

И с гордостью выпрямилась. Она чувствовала себя молодой, уверенной в себе и хозяйкой собственной жизни…

IV

После разговора с Ренисенб Хенет снова вернулась в кладовую. Тихо смеясь про себя, она склонилась над охапками холстин.

- Скоро вы опять нам понадобитесь, - радостно проговорила она. - Ты слышишь меня, Ашайет? Теперь я здесь хозяйка и сообщаю тебе, что твое полотно пойдет на пелены для еще одного тела. И чье это будет тело, как ты думаешь? Хи-хи! Ты не очень-то поспешила им на помощь, а? Ты и брат твоей матери, сам правитель! Правосудие? Разве существует правосудие в этом мире? Отвечай!

Почувствовав у себя за спиной шорох, Хенет чуть повернула голову.

И тут же кто-то набросил ей на голову огромный холст, и она стала задыхаться, и, пока не иссякли ее силы, не ведающие пощады руки все обкручивали и обкручивали тканью ее тело, туго пеленая его, точно мумию.

ГЛАВА XXIII

Второй месяц Лета, 17-й день
I

Задумавшись, Ренисенб сидела у входа в грот возле гробницы и не сводила глаз с Нила.

Ей казалось, что это было давным-давно, когда она впервые поднялась сюда после своего возвращения в дом отца. Тогда она весело говорила, что в доме ничего не изменилось, что все осталось точно таким, каким было до ее отъезда восемь лет назад.

Она вспомнила, как Хори сказал ей, что и она сама вовсе не та Ренисенб, что уехала с Хеем, и как она без тени сомнения ответила, что в самое ближайшее время будет опять той же.

Потом Хори принялся рассуждать о переменах, которые происходят не снаружи, а внутри, о порче, которая не бывает заметна сразу. Теперь она понимала, о чем он говорил. Он старался подготовить ее. Она была так уверена, так слепа, когда пыталась судить о каждом в доме лишь по его внешнему виду. И только с появлением Нофрет у нее открылись глаза… Да, с появлением Нофрет. Все началось с нее. Вместе с Нофрет в дом пришла смерть… Сама ли Нофрет олицетворяла зло или нет, но она внесла зло в дом… Которое все еще живет среди них.

В последний раз Ренисенб попыталась убедить себя, что все вершилось по воле духа Нофрет… Зло творила мертвая Нофрет… Или живая Хенет… Хенет, презираемая, угодничающая, расточающая лесть…

Ренисенб вздрогнула, встрепенулась и медленно поднялась на ноги. Больше ждать Хори она не может. Солнце вот-вот сядет. Почему он не пришел? Она огляделась по сторонам и стала спускаться по тропинке вниз в долину.

В этот вечерний час вокруг царила полная тишина. Как тихо и красиво, подумала она. Что задержало Хори? Если бы он пришел, они могли бы провести этот час вместе… Таких часов осталось немного. Скоро, очень скоро она станет женой Камени…

Неужто она в самом деле собирается выйти замуж за Камени? Потрясенная Ренисенб вдруг очнулась от оцепенения, в котором так долго пребывала, будто пробудилась после страшного сна. Страх и неуверенность в себе, по-видимому, настолько овладели ею, что она была готова ответить согласием на любое предложение.

Но теперь она снова стала прежней Ренисенб, и если она выйдет за Камени, то это случится только потому, что она сама этого пожелает, а не потому, что так решили в семье. Камени с его красивым, вечно улыбающимся лицом! Она любит его, правда? Поэтому и собирается стать его женой.

В этот вечерний час здесь наверху не было ни лжи, ни неясности. И в мыслях не было смятения. Она - Ренисенб, она идет, глядя на мир со спокойствием и отвагой, став опять сама собой. Разве не сказала она как-то Хори, что должна одна спуститься по тропинке в час смерти Нофрет? Пусть ей будет страшно, все равно она должна это сделать. Вот она и идет. Примерно в это время они с Сатипи склонились над телом Нофрет. И опять же примерно в это время Сатипи тоже спускалась по тропинке, потом вдруг обернулась - чтобы увидеть, как ее догоняет судьба. И на том же самом месте. Что же услышала Сатипи, что заставило ее вдруг обернуться? Шаги? Шаги… Но и сейчас Ренисенб слышала шаги - кто-то шел за ней по тропинке.

Сердце ее взметнулось от страха. Значит, это правда! Нофрет шла за ней вслед… Ее объял ужас, но шагов она не замедлила. И не бросилась вперед. Она должна преодолеть страх, ибо совесть ее чиста…

Она выпрямилась, собралась с духом и, не сбавляя шага, обернулась. И сразу ей стало легко. За ней шел Яхмос. Никакой не дух из Царства мертвых, а ее родной брат. Он, наверное, был чем-то занят в поминальном зале гробницы и вышел оттуда сразу следом за ней.

- О Яхмос, как хорошо, что это ты! - остановившись, радостно воскликнула она.

Он быстрым шагом приближался к ней. И только она решила поведать ему о своих глупых страхах, как слова замерли у нее на губах. Это был не тот Яхмос, которого она знала - мягкий и добрый. Глаза его горели, он то и дело облизывал пересохшие губы. Пальцы чуть вытянутых вперед рук скрючились как когти.